Конец 70-х, август. Сборная тяжелоатлетов из Ленинграда на оздоровительных сборах в Туапсе. Для меня этот городок стал почти летней родиной. Раз пятнадцать, а может быть и больше я был в Туапсе со сборной ДСО, ЦС или Ленинграда.
Частенько переезжал с одного сбора на другой, перенося вещи с одной улицы на соседнюю. К этому времени я был маленькой, но яркой звездой в «Зените», вернее «бронзовой звездой союзного значения». Я с собой взял маму. Хотел, чтобы она отдохнула на Черном море. Заодно и я буду как в домашней обстановке. Нас всегда селили в частном секторе. Тренеры, а их было двое — Геннадий Александрович Огурцов и Сергей Михайлович Николаев, взяли на этот сбор своих жен. И эта компания часто приглашала мою маму с собой на разные мероприятия.
Я замечал, что ленинградцев, а тем более ленинградцев спортсменов, везде принимали доброжелательно и с радостью. И в Туапсе мы тоже чувствовали к себе симпатию от хозяев квартир, персонала в спорткомплексе и просто местного населения.
В советское время пляжи на Черном море выглядели однообразно. Народу полно, к воде подойти трудно, кафешки переполненные, а аромат от них шел специфический, то ли от некачественных продуктов, то ли от полуголых неухоженных тел посетителей. Мы, тяжелоатлеты 70-80-х, чувствовали себя на пляжах гордо, привлекая своими фигурами к себе внимание. Когда женщины проходили мимо нас — штангистов, как в простонародье называют тяжелоатлетов, мы невольно ловили их томные взгляды. И смешно было замечать, как сопровождающие их мужчины непроизвольно втягивали животы и расставляли руки пошире. Мало кто хотел признавать законы природы: хорошие фигуры по наследству достаются малой толике населения. А заниматься собой в то время было не так модно, как диктует сегодняшнее время.
Мы старались отдыхать подальше от центрального входа на пляж. Облюбованное место ленинградских тяжелоатлетов местная детвора знала и частыми набегами докучали нам.
— Дяденька, покажите бицепсы!
— А вы можете слона поднять?- и так далее, хотя, и они нам иногда помогали выполняя наши незатейливые поручения.
Я ходил на море не каждый день, да и загорал и купался по 2-3 часа не больше. Тренироваться предпочитал в вечернее время. Солнце садилось уже к семи часам. Береговой вечерний бриз быстро продувал зал через большие окна, открытые настежь. Тренироваться было легче, не надо было менять футболки во время тренировки. В дневное время стояла сильная духота, ребята, в основном, тренировались до обеда и потом коротали время на пляже. После зала шел к себе и перекусив, а ужинал я до тренировки, ложился с книгой, чтобы быстрее заснуть. Были у меня, конечно, и утренние тренировки, как правило по субботам, т.к. спорткомплекс в эти дни закрывали раньше. А в начале этого лета я уже был в Феодосии на Всесоюзных сборах от ВЦСПС. И жариться на солнце желания особого не испытывал.
Ребята обычно на пляже резались в карты или брали на прокат катамараны, чтобы дать веселую нагрузку ногам. Нам нравилось разгонять толпу купающихся, лихо несясь вдоль берега, или катать визжащих девчонок.
На лодочной станции спасателем работал Антон. Я с ним был уже знаком несколько лет. Ему было около тридцати. Он был похож на воина из племени индейцев-апачей. Ростом около 180, загорелый, с длинными волосами до плеч, правда белокурыми, с мелированием от солнца и морской воды. Мы его частенько видели в конце дня на тренировках. С тонкой талией и широкими плечами, смотрелся «спасатель Малибу» превосходно. Не буду лукавить, думаю, с такой фигурой, мог бы сейчас прекрасно выступать на соревнованиях по пляжному бодибилдингу. В те годы не носили длинные шорты, они бы его украсили, скрыв ноги, над которыми он не работал на тренировках. К нам, тяжелоатлетам, Антон относился с уважением. Мы были у него постоянными и нежадными клиентами. Вечерами он подрабатывал охранником на танцплощадке в центральном парке и наши ребята проходили всегда в его смены гурьбой за три рубля. Это он как-то года три назад познакомил наших тренеров с местными вертолетчиками, которые нас иногда подкидывали на дикие пляжи.
У него было много знакомых из моряков, проводников и, конечно, цыган, которые тусовались у входа на пляж, предлагая товар или предсказания ваших счастливых или несчастных судеб. И я не раз замечал как отдыхающие ему продавали свои личные вещи, чтобы свести концы с концами на морском побережье. В общем жизнь у него бурлила, а точнее кипела. Он мог помочь с отправкой «One Way Ticket» поездом в любой конец нашей необъятной Родины или отправить к знакомому врачу, держа язык за зубами, или достать дефицитный товар не выходя с территории пляжа.
В его каморке частенько, а может и почти всегда обитали девушки. И некоторые наши парни теряли здесь голову или находили мимолетные утехи. В неприглядном помещении стояли два топчана, с уже продавленными временем пружинами. Массивный стол был прибит намертво кованными скобами перед окном, на нем стояла громоздкая радиостанция с громкоговорителем, катушечным магнитофоном и телефоном-рацией. На табурете в углу электрическая плитка, а под табуретом посуда, на втором табурете холодильник «Морозко». Больше сидячих мест не было. Спасательное снаряжение хранилось за стенкой вместе с лодками, веслами и моторами, но запах бензина, моторного масла и резины все-равно проникал в каморку. Иногда я брал у него ласты с маской и трубкой, эти принадлежности он больше никому не давал. За дружеское отношение ко мне я всегда привозил ему сувениры, заодно избавляясь от ненужных мне призовых подарков.
В кино ходили в летний кинотеатр. Репертуар всегда был хороший, но эти фильмы нами в Ленинграде были просмотрены не раз. Так что кинотеатр посещали мои соратники по «оружию» только как эскорт сопровождения милых дам.
Субботний день. Как обычно задержался на тренировке. Вахтер с нескрываемым облегчением закрыл за мной двери чтобы самому мигом покинуть спорткомплекс. В кафе меня быстро обслужили без очереди. Такая неписанная договоренность была с администрацией, ведь деньги спорткомитеты или спортивные общества переводили немалые и сразу. Четыре гуляша с одним гарниром и три стакана компота приятно бурчали в желудке, когда не торопясь шел на пляж. Уставший, начинающий покрываться испариной от палящего солнца, я не привлекал к себе внимания цыган, снующих, как электрические частицы, между потоком людей, спешащих поймать в выходной день остаток солнечного заряда.
Мама отдыхала в тренерском семейном кругу. Ребята играли в карты с девушками. Примостив сумку рядом с остальными вещами сборной, я аккуратно обогнув малышей плескавшихся у берега плавно погрузился с головой в воду. Через мгновения вся карточная команда тоже оказалась в воде. Я быстро поднырнул поглубже обогнул волнорез и вынырнул с другой его стороны. Настроения плескаться у меня не было. Пока голоса веселой ватаги доносились до берега я уже наслаждался горизонтальным положением своего тела. Мой организм медленно набирал потраченные на тренировке силы.
Прикосновение к моей руке и неизвестный девичий голос приглашал меня играть в карты.
— Поиграйте со мной в паре, пожалуйста!
Открыв глаза я забыл, что игра в карты меня утомляет, и не стал отказываться от участия сразиться в «дурака». Очень симпатичное юное личико смотрело на меня с детской улыбкой. К удивлению всех ребят, и к разочарованию некоторых, я присел к компании напротив моей новой партнерши. Мы выиграли случайно несколько партий подряд. Соперники наши менялись, а мы находили общий язык. Она заметила, что ко мне относились с уважением. Через день в разговоре призналась, что приняла меня за тренера ребят. Гуля, так звали прекрасную юную девушку, в начале августа поступила в институт в Уфе, где жила недалеко от города. Я был уже на пятом курсе.
На следующий день я отказался от карточных посиделок. Искупавшись пошел бродить по пляжному пирсу. Подойдя к открытому окну спасательной, я увидел Антона, кричать было бесполезно, из репродукторов гремела очередная песня «Boney M.», набирающая у нас в стране популярность. Жестами я показал ему катамаран. В ответ, мило извиняясь, он развел руками. Я понимал – воскресенье, помахал рукой и пошел обратно.
Проходя мимо лотка с мороженым, купил на всех по брикету. Это не бравада или показ моей щедрости. Еще с первого южного сбора после девятого класса, я уяснил эту традицию — лидеры сборной частенько угощают молодежь, ведь у сильнейших атлетов и подвесы хорошие и обычно им подбрасывают двойные талоны. И я с гордостью в свое время продолжил эту традицию.
Пока разбирали мороженое, ко мне подскочил «оруженосец» Антона. Улыбаясь он показал на катамаран. Я отдал ему мороженое, сам за руку потащил Гулю к воде. Она не сопротивлялась. Второй «оруженосец» ждал нас придерживая рыже-желтую махину, матерясь отгоняя жаждущих завладеть ею. Я одной рукой помогал взобраться девушке на качающийся катамаран, а второй незаметно забрал у нее брикет и передал охраняемому рыцарю. Антошкин голос прозвучал по пляжу:
«- Отдыхающие, будьте внимательны в воде! От берега отшвартовывается «Ленинградский Ледокол»», — и понеслась песня «One Way Ticket» — группы «Eruption». Антон знал, я в долгу не останусь.
За пару дней игры в карты и катания на катамаране, видя взаимную симпатию в поведении юной башкирки, я пригласил Гулю на дикий пляж. Через день мы уже с утра сидели ждали летчика. Его за 25 рублей вызвал диспетчер. Ожидание продлилось менее получаса.
Вертолет ужасный летательный аппарат, но этот полет мне был приятен. Девушка с испугу все сильнее прижималась ко мне. Через минут двадцать мы все равно с радостью покинули «хеликоптер». Сразу спустились с утеса к морю. В радиусе полукилометра не было ни души. Вот он Рай!
Погода стояла изумительная. Хоть я и не люблю жару, но моя спутница сглаживала мою неприязнь к высокотемпературному режиму.
Очередной раз купаясь, решили выйти из воды. И тут какая-то семья с тремя малыми примостилась в пяти метрах от наших вещей на берегу. Мы решили продолжить купание, но проплавав минут десять поняли, что это бессмысленно. Я поплыл к берегу, пока своим животом не стал царапать гладкие камушки. Быстро поднявшись на ноги, я побежал к нашим вещам.
Под палящим солнцем и взглядом мамаши мои ягодицы могли бы получить ожог. Но до одежды было всего метров пять — шесть, что меня и спасло от дальнейших процедур, смягчающих ожоги. Я быстро замотался полотенцем. Одел плавки и с купальными принадлежностями девушки входил в воду уже с достоинством «дядьки Черномора». Взгляд молодой мамаши все еще гулял по ему телу, но я не поворачиваясь шел спасать девушку из «морской пучины».
Пробарахтавшись с пару минут, мы в изнеможении уже от долгого пребывания в воде вышли из моря и плюхнулись уставшие на полотенца. Так мы проспали чуть больше часа. Кожный покров уже на нас дымился. Надо было идти в воду опять. За этот час под отвесным солнцем температура воды понизилась как минимум на десять градусов, такой вывод сделали наши подгоревшие тела. Пока я не преодолел сопротивление своей гусиной кожи, меня бил озноб. Но собрав свою волю в кулак, чтобы не спасовать перед девушкой я погрузился в воду с головой первый. Нам хватило несколько минут, чтобы прийти в нормальное состояние.
После не продолжительного купания мы мигом уничтожили наши скудные продовольственные запасы. Было почти пять часов, назначенное время нашего возвращения. Не без труда поднялись на утес. И с высоты 6-7 этажного здания стали любоваться морем. Только в метрах 300-х от нас на берегу была какая-то парочка. А вверху мы были одни. Гуля расстелила полотенца, болтая и любуясь красотой вечернего моря, стали дожидаться своего «дилижанса».
Только после семи часов, когда уже стало смеркаться, я услышал гул приближающего вертолета. На некоторое время переживания и волнения меня покинули. Но только ненадолго. Мы забрались в кабину. Было понятно почему задержали наш вылет. Я обратился к пилоту.
— Горючего хватит, чтобы хотя-бы взлететь? — в кабине сильно пахло перегаром
— Полный бак, — не поняв моего намека пробормотал, не поворачиваясь ко мне наш извозчик, которому мы доверяли свои судьбы.
Пятнадцать минут бреющего полета над берегом моря и мы, живые, спрыгнули уже в темноту посадочного поля. Ярко освещался только эллинг и взлетная дорожка для малой авиации. Автобус ждать не стали, быстро поймали попутку.
Проводив Гулю к дому, еще успел к отбою, который иногда проводили тренеры перед сном. У меня уже начали дрожать ноги от голода. Покинув быстрее всех собрание, еле поднялся в горку до своего временного места проживания. Мама накормила меня салатом и кефиром. Приятная волна сытости быстро погрузила меня в сон.
Сборы подходили к концу, оставалось два дня. На пляже в эти дни Гули не было. Подруга ее передала, что ей наложили домашний арест, за вылазку на дикий пляж.
Ее мама воспринимала нашу компанию очень брезгливо и это не скрывала.
— Что ты здесь околачиваешься, это же обезьяны, смотри на них, не поймешь, где руки, где ноги, — так один раз она прикрикивая на дочь, потащила ее за руку за собой.
Последний вечер пребывания в Туапсе, последнее вечернее построение спортсменов. Тренерские наставления по поводу завтрашнего отбытия в аэропорт Адлера, раздача билетов, проверка паспортов и сроки прибытия на собрание уже в Ленинграде.
Все разошлись, кто куда, а я к себе, собирать вещи в дорогу. Открыв калитку в беседке, увидел маму с Гулей, мирно беседующих за чаепитием. Посидев и послушав, но не встревая в милую и спокойную женскую беседу, через час я уже ушел провожать Гулю.
Мы просидели до пяти утра на детской площадке во дворе дома, где ее мать с подругой сняли комнату на отпуск.
Хорошо, что моя мама собрала все вещички, в половине седьмого я уже дремал в электричке.
Я частенько вспоминаю это время, юную девушку со стройной фигуркой, ее голос, или слезы на пухленьких щеках при расставании. Я обещал, что до Нового Года обязательно приеду в Уфу, честно, я и сам в это верил в тот момент. Но … я даже не ответил на два ее письма.
Вот такие воспоминания остались у меня о сборах в Туапсе — городе на черноморском побережье Краснодарского края.
Уважаемые читатели. Спасибо, что зашли на мой сайт. Лучшей Вашей благодарностью будет подписка, «лайк» или небольшой перевод. Также Вы можете поделиться в социальных сетях этой статьей. Еще раз спасибо!
